Интервью с Бостонским Чудом

Положу себе в копилку подборку интервью с Бостонским Чудом


КАК РУССКИЙ СТУДЕНТ РЕШИЛ ПЕРЕСЕЧЬ ОКЕАН НА ЛОДКЕ, ЧТОБЫ СТАТЬ АМЕРИКАНСКИМ УЧЁНЫМ
7 МАЯ 2015 В 12:27

Чуть ли не каждую неделю мы подбрасываем вам необычные истории о том, как люди бегут от нормальной жизни, пытаются чем-то затмить экзистенциальную тоску, необычными способами познают окружающий мир. Но эта история, пожалуй, по уровню безумия превосходит все предыдущие материалы.

Исходные данные лучше просто записать через запятую. Алексей Неугодов учился в МГТУ имени Баумана, бросил университет, ушёл из дома, доехал на электричках во Владивосток, параллельно зарабатывая деньги на еду, раздобыл небольшой одноместный швертбот (это такая парусная лодка с выдвижным килем) и собирается перебраться через океан в Америку, чтобы попасть в научную среду MIT и Гарварда и изучать там теоретическую физику.

Мы поговорили с Алексеем о его сумасшедших планах, путешествии и мотивах.

История побега в Америку

ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ ВРЕМЯ В ПУТИ
150 дней

СТОИМОСТЬ ОБОРУДОВАНИЯ
150 тысяч рублей

Опиши в общих чертах план своей будущей поездки.

Вдоль берега Приморского края плыть до Сахалина и одновременно учиться управлять судном. Чуть какое-то волнение — сразу возвращаться к берегу. Лодку можно вытаскивать, потому что её киль — это шверт. Он убирается, она не тяжёлая, и её можно полностью выволакивать на берег. Если же меня резко застанет шторм, то надо будет уходить дальше в море — во время шторма к берегу опасно подходить.

Я долго колебался, идти на север или прямиком через океан. Сейчас я просто не имею возможности идти через океан, потому что у меня не хватит запасов. Поэтому я буду идти вдоль берега, учиться, спрашивать советов, настреляю, может быть, ещё оборудования, может быть, меня кто-то на буксир возьмёт. Всё-таки Приморье — это не совсем безжизненный район. На побережье есть селения. Я в Южно-Сахалинск или Петропавловск-Камчатский зайду, если будет необходимость пополнить запасы.

Я читал, что у тебя изначально был план поехать в США по сороковой широте через океан.

Когда я Москве сидел и думал, как это всё осуществить, понял, что легальный путь будет слишком сложным. Тогда я начал перебирать все полулегальные. Я выбрал именно Владивосток. Нацелился на него, потому что с одной стороны, Чукотка, с другой — тут можно лодку подобрать. Можно договориться попасть к кому-то на борт. Но в итоге решил, что лучше, если будет пусть и маленькая лодка, но под моим личным контролем. Я не представлял, где я тут буду жить и чем заниматься.

А чем ты в Москве занимался?

Я из Подмосковья. Учился в МГТУ имени Баумана. Но в какой-то момент резко ушёл от родителей и из института. Жил на крышах, бомжевал, можно сказать, и одновременно зарабатывал небольшие деньги на репетиторстве, чтобы было время посещать МФТИ, МГУ, Независимый московский университет. Мне было летом проблематично в Москве заработать большие деньги, я после института работал много где — и в электронике, и инженером, и на стройке. А летом без учеников было достаточно плохо с деньгами.

В США ты тоже собираешься, чтобы научные знания получить?

Получение диплома для меня не принципиально. Мне важно попасть в научную среду. В Москве тоже есть эта среда, но она достаточно провинциальная. И когда у кого-то есть возможность уехать в Европу или в США, он уезжает. Там можно знакомиться с профессорами, практикуется свободное посещение каких-то занятий, важно иметь заинтересованность, нет здешней бюрократии. Главное, что мне нужно — попасть в эту среду, в студенческие кампусы, общаться с людьми, смотреть стенды, ходить на открытые лекции. Здесь я также учу английский, плачу репетитору 1500 рублей, но, отдавая эти же деньги на подготовку лодки и своего сумасшедшего плана, я для своего образования делаю намного больше.

А почему ты не через Атлантический океан решил двинуться?

Во-первых, сама идея может мне помочь, потому что мой план выглядит настолько сумасшедшим. Во-вторых, во Владивостоке намного меньше пограничников по сравнению с Петербургом. И тут легче деньги зарабатываются. Моё время ограничено — если бы у меня была бесконечная жизнь, то было бы много вариантов. А мне нужно и одновременно зарабатывать деньги, и скорее уезжать. Здесь я пойду вдоль Приморья. Тут никто не ожидает какого-то побега.

Хорошо, а как ты до Владивостока добрался?

Я решил сэкономить на авиабилете. И поехал абсолютно дикарём. Нашёл чемодан у себя под домом, взял спальный мешок, гитару и компьютер. И поехал совсем без денег. Выучил на Курском вокзале одну песню и отправился. Это совершенно непривычно для меня на публику играть, и у меня поначалу коленки тряслись, но зато мне давали деньги. Добрался до Владимира, спал на берегу Клязьмы, встречался с уголовниками в лесу. Поехал дальше.

В Московской области ехать можно зайцем, но чем дальше, тем сильнее контроль. Я набирал деньги игрой на гитаре на предыдущей электричке и оплачивал билет на следующую. Таким вот образом я проехал Екатеринбург, Тюмень. Спал на крышах банков, в лесах и полях. Я выбирал относительно респектабельные здания, потому что так намного безопаснее. На вокзале нельзя ночевать, потому что меня бомжи бы быстро ограбили. Хотя по пути меня один раз чуть не ограбили милиционеры в Сибири.

Там вообще самая криминогенная обстановка, я даже не думал, что в России есть такие места, где бедность настолько распространена. Здесь, во Владивостоке, а тем более в Москве такое сложно представить. Но под Иркутском есть деревни, где люди полгода питаются водой и картошкой, и у них нет денег, чтобы даже уехать оттуда. Они не занимаются ни фермерством, вообще ничем. Только наркотики и алкоголь. Это деревни ужаса, население развращено, живёт на пособие и его полностью пропивает. Вот в такое место я попал.

Как всегда, я шёл по вагону с гитарой, встретил милиционеров. Это, в общем-то, была привычная для меня операция, они проверяли практически в каждой электричке. Потому что, если едешь в таких глухих местах, все знакомы между собой, а незнакомец выделяется, и его сразу проверяют. И вот меня они тоже стали проверять, в поезде никого не было, кроме меня и какой-то старушки. Они сказали, что я просто не доеду до следующей станции, если не заплачу им. Не стали вдаваться ни в какие детали. Предлагали заплатить мне пять тысяч в обмен на все мое имущество. Мне удалось выйти в туалет, и тогда я просто выскочил из поезда на остановке. У меня был билет до другой станции, так что они не ожидали, что я выскочу в какие-то кусты без платформы. Меня подхватили местные полицейские и два часа допрашивали, но в итоге отпустили с имуществом. Потом я из этой деревни шёл 25 километров до трассы, поскольку в электричку не мог больше садиться. Я колол дрова с девяти утра до девяти вечера за 100 рублей, которые потратил на еду. Денег не хватило даже на автобус.

В России вообще всё очень непредсказуемо. Электрички иногда отменяют в целых регионах без предупреждения. То есть я сидел в Москве, планировал путешествие, и правильно, что я не особо сильно не углублялся в теорию — куда и откуда я уеду, во сколько. Досконально нельзя всё продумать, у нас отменяют всё за два дня. В Хакасии в прошлом году вообще отменили электрички во всей области — не было вообще никакого сообщения. Конечный свой путь я проделал в Porshe на крыше автовозика. Во Владивосток многие гоняют машины. То есть дальнобойщик вёз машину, а я в ней спал.

В итоге добрался до Владика за 25 дней и сэкономил на авиабилетах. С другой стороны, сам путь мне обеспечивает новые возможности. То, как я добрался до Владика, обеспечило мне совсем другое отношение со стороны местных.

И чем ты потом занимался по приезде?

Сначала я занялся заработком денег. Приехал голодный и слабый. В то время, когда я ехал, питался в основном сухой гречкой, раскроил себе руку гитарой, был истощён. Мне в первые дни нужно было просто 500 рублей поднять на телефон. Пытался на него заработать всеми силами. Стритовал и собирал алюминиевые банки. Собирал их двое суток, собрал два мешка, получил 100 рублей, но зато, пока их собирал, нашёл три телефона. И на нём я сделал 150 тысяч (у меня до сих пор вся работа идёт по телефону, даже не по ноутбуку), поскольку с учениками я созванивался — всё по старинке. Там же, во Владике, я познакомился с человеком, который мне помог и предоставил помещение, в котором я жил и проводил занятия. Но сейчас я за ненадобностью переехал в гараж и живу только в нём. Да и вообще сейчас я перестал зарабатывать. Мне нужно встречаться с людьми, которые делают мне чехол для лодки, быть в гараже постоянно, готовить лодку.

А что за лодка у тебя?

В интернете она продавалась за 130 тысяч. Но мне продали за 100 тысяч, поскольку покупал я её 30 января, не в сезон. При этом хозяин лодки согласился держать её у себя в гараже. Она сделана из композита, довольно крепкая, несмотря на её внешний вид. Собрана по американскому проекту Дадли Дикса на владивостокской верфи. Также я к ней купил чехол за 25 тысяч, который усилен поперечными верёвками. Можно будет забираться под этот чехол. Он снижает механические нагрузки на лодку.

У неё есть все необходимые дельные вещи — румпель, карабины, утки. Она полностью оснащена. Но на воду я на ней ни разу не спускался. Я только смотрел несколько видео — как конкретно этой лодкой надо управлять, за какие верёвки тянуть, что надо стравливать, там всего два паруса, и я надеюсь управиться с ними даже без опыта.

Но вода рано или поздно затопит лодку, если будет долгий шторм, и чехол тут не спасёт. Лодка, скорее всего, перевернётся. Но она оснащена герметичными отсеками, которые будут держать её на плаву, если она перевернётся. Я в это время буду около лодки, привязанный карабином — подожду, пока шторм закончится. За два часа я рассчитываю вернуть её в нормальное положение.

Хотя если так перевернуться в Беринговом море, то это смерть. Я рассчитываю на такие перевороты только в Приморском крае. Там температура воды 0–2 градуса. Проблема в том, что на севере штормы чаще. Я изучал карты Pilot Charts, скачанные с сайта министерства обороны США. Там расписаны течения, ветра, частотность штормов. И оказалось, что там они намного чаще. Так что эти два варианта, напрямую через океан или через север, между собой конкурируют, и если бы у меня были деньги, я бы ещё подумал.

А вообще по плану от Сахалина я поднимаюсь вдоль Курил до Камчатки и Петропавловска, там рассчитываю выйти на связь. Возможно, какие-то из рыболовецких судов подбросят меня дальше — до Анадыря или порта Провидение. Провидение — это та точка, вблизи которой я буду отходить строго на восток — в Штаты. Потому что с мыса Дежнёва нельзя отходить. Там слишком много береговой охраны.

А у тебя был вообще опыт мореходства?

Совсем никакого. Я планирую учиться по пути: идти вдоль берега и у Сахалина надеюсь уже быть готовым пересечь пролив. Там будет мой первый выход в открытое море. Я уйду на Сахалин, от него на Курилы. И там буду решать, идти самостоятельно на север или напрямую через океан, если будет достаточно провизии.

Но как быть с американскими пограничниками?

Если выйду на американских пограничников, это уже будет победа. Я попробую потребовать политическое убежище. Я везу документы из Москвы, которые, я надеюсь, позволят мне его получить.

У меня схема такая. Меня берут пограничники США, сажают меня во временную тюрьму. Меня ждёт суд. Если мне не дают политубежище, но я настаиваю на нём всё равно, то меня сажают в тюрьму на два года. И я готов два года в ней провести. Но этот вариант маловероятен. Хотя два года в американской тюрьме я рассматриваю как более продуктивное время, чем то, что я проведу в России. Выучу язык, там у меня будет много преподавателей.

А что дальше? Какая конечная географическая точка?

Бостон. Он находится с другой стороны, но суша в моём случае равна нулю. От Москвы до Владивостока — это расстояние не считается. Это не совсем корректно сравнивать, но всё же. Мне знакомы судьбы людей, которые там сначала бомжевали, а теперь учатся официально. Главное — попасть в город и найти знакомых. В сегодняшнем мире по-прежнему важно физическое присутствие, интернет решает не всё.

Там два университета рядом — Гарвард и Массачусетский технологический. Там достаточно математиков, у которых следовало бы поучиться.

А какими конкретно ты вещами хочешь заниматься? Какие проблемы исследовать?

Если коротко — я не знаю. В целом геометрические задачи на многообразие, а к чему это будет применяться и что я конкретно буду делать, у меня ещё в голове не оформилось. Я рассчитываю, что буду решать это там. В любом случае это будет связано с теоретической физикой и геометрией. Считаю, что мой путь будет неудачным, если я устроюсь там в технологическую компанию. Это худший вариант. Можно будет зарабатывать репетиторством. Но самое сокровенное моё желание — это заниматься наукой. Обычно, если ты занимаешься наукой в России, выходишь на связь с американскими профессорами. И отправляешься туда ассистентом или аспирантом. Но это займет лет шесть. А у меня нет столько времени.

Ты изучал другие подобные случаи, когда люди переправлялись через океан одни, сами по себе?

Когда я уже перебрался во Владивосток, я начал изучать этот вопрос и наткнулся на аналогичные случаи. В Японии в 1962 году студент собрался плыть через океан в Сан-Франциско из Осаки. У него, в отличие от меня, была лодка с закрытой каютой и опыт мореплавания. И он готовился к этому пять лет. У меня времени было около года. Тогда попасть из Японии в США было даже сложнее, чем сегодня из России. Визовый режим был жёстче, и ему грозила тюрьма по всем законам. Он выехал без знания языка и паспорта.

Если бы я здесь пробыл ещё два года, я бы заработал на японскую лодку. Но это бы не прибавило мне шансов на выживание. Потому что когда ты попадаешь в серьёзный шторм, разницы уже нет. Управлять в таких условиях, если ты не ас, бессмысленно.

Фёдор Конюхов тоже переплывал океаны вроде бы.

Да, у него была полузакрытая лодка, но на вёслах. На парусе легче. Ну и, конечно, она была у него намного надёжнее, чем у меня. И бюджет был порядка 50 тысяч долларов.

Расскажи о подготовке. Что ты, кроме самой лодки, собираешь в путешествие?

Ну, на опреснитель у меня тоже денег нет. К нему бы была ещё нужна солнечная батарея. Поэтому я планирую, пока буду плыть до севера, собирать воду из рек и озер на суше. Ну, а для перехода через Берингово море я смогу взять воду в канистрах. На 20 дней запас всегда будет.

А что ещё?

Я беру с собой очищенный бензин для примуса (100 рублей за 1 литр), термосы, рулон строительного утеплителя, в который я буду заворачиваться, два спальных мешках. Два герметичных мешка для одежды, еды и прочего. Верёвки, карабины, навигатор, солнечная батарея для него с зарядным устройством. Ещё беру спички — макаю их в свечной огарок, они получаются в парафине и защищены от влаги. В случае чего я смогу выйти на берег и согреться, в августе на Чукотке много рыбы в реках. Я сейчас в основном собираю деньги на провиант.

А сколько нужно на весь твой маршрут ?

На 150 дней нужно будет примерно 80 килограммов. Я рассчитываю ещё на помощь и на рыбу, но сухпайка нужно примерно столько. Это сухой картофель, сушеные яйца, сублимированное мясо, сухофрукты, глюкоза, витамины, сухари, мюсли, консервы, оливки, горошек, немного фруктов на начальном этапе, дней на десять, сушёные ягоды, грибы, орехи.

Яхта с оснасткой стоила мне 100 тысяч. Но основные траты идут на мою еду здесь. Если отвлечься от моих повседневных расходов, чехол с гермомешками — 25 тысяч, 300 — эпоксидный клей из Алтая, навигатор с зарядным устройством — 12 тысяч, 7 тысяч — солнечная батарея для зарядки навигатора (её больше ни на что не хватит), 3500 — примус, 3500 — топливо к нему.

А как ты рыбу планируешь ловить? Удочкой?

Сетью-путанкой. Возьму палку по пути, удочка — слишком гламурное приспособление, не для моего стиля преодоления. Надо взять много лески и крючки, самые разные, и ещё блесну для вертикального блеснения. Всё как для зимней рыбалки. Я никогда рыбалкой не увлекался, но мне подсказали несколько идей.

В каких числах ты планируешь конкретно финальный отрезок закрыть — пересечь Берингово море?

Всё моё путешествие займёт 150 дней максимум. Я рассчитываю добраться до начала зимы. Японец сделал это за 94 дня, но он шёл напрямую и был более опытен в управлении парусным судном. У меня на этой уйдёт в полтора раза больше времени, учитывая, что я буду останавливаться на берегу. Я не знаю, где я задержусь, а где ускорюсь, это сложно предсказывать.

Какой будет сценарий при шторме? Есть риск, что парус при первом же шторме уничтожит? Какой вообще план в экстремальных ситуациях?

Да, легко. Особенно если начинается шквальный ветер. Его, в принципе, можно увидеть издалека, если наблюдать за морем. Это резкий порыв, который может порвать парус или сломать мачту. Если я увижу шквальный ветер или ухудшение погоды, я сворачиваю весь такелаж, всё привязываю к мачте, кладу поперёк в лодке и креплю горизонтально, перевязываю саму лодку чехлом.

У меня идут эспандеры по всей длине и изнутри лодки под чехлом, и я могу утянуть борта чехлом, он их плотно закрывает. И я ещё должен буду успеть завязать поперечные верёвки, которые фиксируют весь чехол, чтобы он не сдвинулся набок. Они идут под лодкой, 12 штук, полностью её обтягивают. То есть времени понадобится достаточно много, чтобы подготовить лодку к шторму. Но если шторм начинается резко, мне надо будет сделать только самое необходимое, зафиксироваться быстрее под чехлом и терпеть. Если же такое произойдёт в Беринговом море, что это, скорее, смерть. Поэтому его я рассчитываю пересечь за десять дней. И за эти десять дней, надеюсь, не будет слишком сильного шторма, ну а если будет, буду всё равно пытаться как-то выжить, перевернуть лодку.

Что ты вообще изучал что-то по теории мореплавания?

Конечно, я, прежде всего, изучал навигацию. Также смотрел материалы на английских школах яхтинга — например, Мэриленд. Просто читал статьи на сайте. В YouTube есть серии, где идёт обучения яхтингу. Читал русские учебники. Здесь, во Владивостоке, есть Морской университет имени Невельского. У них на сайте очень много материалов по судовождению, по морской астрономии. Читал программу яхт-клуба «Семь футов». Хорошо иметь перед собой план обучения, и у них на сайте есть список вещей, которые необходимы начинающему судоводителю.

Я так понял, ты в какой-то момент освещал публично свою подготовку к путешествию, чтобы собрать средства?

Я совсем недавно этим занялся исключительно из финансовых соображений — надеялся, что мне помогут собрать средства. В сентябре я ещё зарабатывал деньги репетиторством — не было нужно. Тем более, если бы я заранее развернул кампанию, был бы риск привлечь внимание властей к своему проекту. А сейчас я рассчитываю, что это сочтут за шутку и никто за полторы недели не успеет мне помешать.

Я выкладываю абсолютно всё, потому что это выглядит как полнейший бред. То есть идёт практически полное освещение. Приходилось занимать у кого-то камеру. Но сейчас я продаю ради денег и свой ноутбук, и камеру, и больше видео не будет. Может быть, только перед самым отправлением. Конечно, всё это может кончиться совсем бесславно — я отойду на пять километров от берега, и меня разобьёт о скалу, но чутьё мне подсказывает, что это продлится намного дольше.

А если ты отходишь на пять километров от берега и тебя встречают пограничники?

Вдоль берега идти совсем легально. Проблемы могут быть в Сахалине и на Курилах — там есть некоторые места, куда запрещён проезд. Я планирую идти совершенно легально, не преодолевая 12-мильную зону от берега. У меня маленькое судно, на него не нужны документы, то есть я фактически выхожу как рыбак. Точно не помню, но кажется, что если судно больше 250 килограммов, то такая служба, как ГИМС, которая занимается безопасностью мореплавателей и выдачей им разрешительных документов, выдачей спасательных жилетов и прочим, смотрит права, но мне они не нужны, как и документы на лодку, потому что она слишком маленькая.

Я во Владивостоке учил одного парня из береговой охраны, он поделился со мной наблюдениями о своей работе. Я интересовался у него, как они относятся к маленьким лодкам. Он сказал, что это неинтересно с денежной стороны. Их не заставляют гоняться за этими лодками, им интересны браконьеры — китайские в основном. Как он мне сказал, они нагоняют их, отбирают улов и наказывают их таким образом за нелегальный лов рыбы. Мне вряд ли такое грозит, потому что я не в тех объёмах буду ловить рыбу.

А как вообще люди реагируют на твой план? Я видел много негативных и скептических комментариев.

Мне тут важно, идут ли какие-то деньги. Когда я только начал освещать свою затею, мне удалось собрать пять тысяч от четырёх человека — мне их послали просто так. И этим они показали своё отношение к моему делу. А когда пошли репосты с моей страницы, они совсем перестали мне переводить деньги, потому что подумали, наверное, что я разбогател. А насчёт скептического отношения, я прекрасно понимаю этих людей, я бы и сам, скорее всего, так отнёсся.

Видно, что я уже вряд ли какие-то средства этим соберу, но я попытался, поставил галочку. И сейчас меня не особо занимает вопрос, насколько это будет освещаться.

Тебе там люди предлагают найти спонсора, поставить парус брендированный.

Я не знаю даже, как это можно оформить легально. Мне советовали обратиться в Red Bull, но я не стал. Писал другим людям — из Adrenaline Rush. Они все меня игнорируют, они понимают, что я им могу создать неудобства и неправильный имидж какой-то. У меня уже нет времени на поиски спонсоров. Потому что позже 15 мая уже нет смысла выходить — я не успею, и в конце пути начнутся серьёзные холода и штормы.

А тебе, кроме каких-то перечислений денег, кто-то на месте помогает? С яхтой, с провизией?

Есть только один человек, который дал мне здесь яхтенную куртку. Это такая мизерная помощь, но он потом сразу одумался. Здесь очень много моряков — они могли бы мне реально помочь, но все думают, что помогать не стоит, поскольку считают, что поддерживают самоубийство.

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Математика паруса
23-летний москвич Алексей Неугодов бросил учебу в «Бауманке», ушел из дома и отправился во Владивосток, чтобы на небольшой парусной лодке дойти до США

До США Алексей Неугодов хочет добраться ради науки: его мечта — изучать математику в Гарварде или Массачусетском технологическом. По плану, проведя в пути 150 дней, Алексей должен был наткнуться на американских пограничников и потребовать политического убежища. У него не было никакого опыта мореплавания и никакого бюджета.

С дырой в кармане и с гитарой за плечами Алексей 25 дней на «собаках» добирался до Владивостока. На еду и билеты он зарабатывал песнями; спал на крышах, в лесах и полях; питался в основном сухой гречкой. Во Владивостоке бывший студент занялся репетиторством. Ему нужно было как-то жить и копить деньги на лодку и другое необходимое оборудование.
200 тысяч Алексею удалось собрать через Интернет. Там же, в сети, он нашел свою лодку: двухпарусный швертбот из композита стоимостью 100 тысяч рублей, собранный на владивостокской верфи по американскому проекту Дадли Дикса.

Первый выход в море на нем провалился: Алексею не удалось вырулить из небольшой бухты, сильный ветер снес его лодку на камни, которые проделали в корпусе три дыры размером с ладонь. Лодка застряла в 50 метрах от места выхода на двух уцелевших гермоотсеках, Алексей вытащил ее из воды с помощью лебедки. Заплатки вырубил из корпуса старого судна, найденного на берегу неподалеку, и склеил эпоксидной смолой.
«Я делал бутерброд- пластину(т е заплатку) на дырку сверху, пластину снизу, между ними клей и издолбанная обшивка моей лодки. Толщина моей лодки, к слову, 5 мм. И все это надо было стянуть болтами, пока клей не застыл», — описывал он процесс починки в своем путевом дневнике.
25 июня Алексей Неугодов вновь отправился в путь. Он попытался грести против южного ветра, однако скоро понял, что это бесполезно: начинающего мореплавателя сносило на запад. Южный ветер загнал путешественника вглубь залива, хотя он пытался идти галсами в противоположную сторону.
Лодкой я управлял по принципу «если что-то идет не так, надо за что-нибудь потянуть». Я даже не пытался вспоминать то, что я мельком видел в книжках. Только что в интернете я посмотрел, что то, как я шел, называется галфвинд.

Первый день большой авантюры закончился на мели в камышах на противоположной стороне бухты.
«Из щели в моей лодке, куда должен вставляться шверт, начала хлестать вода(до сих пор не понимаю гидродинамики этого явления). Она изменила цвет вокруг лодки, по бокам кормы пошли барашки. Я сначала не понял что происходит. Но когда уже начало долбить руль- я понял, что это мель».
На второй день путешествия южный ветер наконец стих. Однако к обеду внезапно налетел шквал, и лодку вновь стало сносить к берегу. Грести против такого ветра было невозможно, и Алексей принял решение поставить паруса. Однако вскоре стало понятно, что из-за очень сильного ветра лодка грозит перевернуться. Нужно было убрать грот.
«Парус не убирался. Я закричал от страха самому себе „убирай его на…!“ и принялся хватать его и дергать руками вниз».
Это не помогло. Зато удалось откренить лодку, таким образом предотвратив переворот, и пристать к берегу.
После всех злоключений Алексей, не имея карты этих мест (ее растворило морской водой), добрался до пролива Старка. Перед выходом в открытое море он собирался пристать к одному из необитаемых островков, привести все в порядок и соорудить волноотбойник на носу. Попытка пристать к острову Шкота закончилась провалом: лодку не к чему было привязать и ее начало сносить на валуны. Тогда Алексей принял решение заночевать на воде. Он убрал паруса и сбросил плавучий якорь.
«Я уже успел к тому времени заметить, моя лодка совершенно не терпела, когда я бросал управление ею. Бесполезно было привязывать, фиксировать руль, наматывать шкоты на утки. Она очень маленькая, чувствительная. отвлечься от ее руля это было то же, что снять руки с руля, когда едешь на велосипеде».
Три дня Алексей провел в море, не сходя с берега: ждал ветра, чтобы вновь пойти к островам и найти место для швартовки. Все это время, не переставая, лил дождь.
«Я познал все степени мокроты. У меня было все мокрое, но я еще держался на некоторой грани, которая разделяет мокрый спальник от спальника, наполненного водой. Я укутался всеми доступными мне пленками и чехлами. У меня начали болеть колени и зубы — мои старые раны. Я постепенно приближался к пределам возможностей своего организма».
В конце концов путешественнику удалось пристать к небольшой бухточке на острове Козлова. Он привязал лодку к скалам с пяти разных точек, буквально растянув ее над водой.
«Я никак не мог придти в себя от того, как красиво я пришвартовал свою лодку. Я фотографировал ее со всех сторон — она буквально парила на абсолютно прозрачной, искрящейся под ярким солнцем воде».

За две недели ему удалось соорудить чехол-волноотбойник.

А потом до этих мест докатился тайфун «Чан-Хом». По прогнозам ветер ожидался южный, и Алексей не беспокоился — остров закрывал его от последствий. Однако тайфун оказался сильнее, чем он предполагал.
«В очередной раз я работал черпаком, когда сверху на меня с лодкой упал. Тихо. Упал. Вагон воды. Пять веревок с большой палец толщиной порвало посередине как нитки, лодка с одного борта больше не была привязана».
Швертбот унесло в море. Позже его обнаружили возле бухты Песчаная недалеко от границы с Китаем.

Алексей провел на острове еще несколько дней. Проходившие мимо моторные лодки отказывались взять его на борт и доставить до ближайшего обитаемого острова.
В конце концов Алексея подвезла парусная яхта. Сейчас он снова во Владивостоке. В его планах — «найти спонсоров и пойти легально и официально по 40-й широте через океан в следующем году, тщательно подготовившись, с хорошей лодкой и бюджетом в десятки тысяч долларов». И хоть бывший студент Бауманки и математик твердит, что задумал это путешествие ради науки, мнится нам, что оно давно стало путешествием ради путешествия. А после первых (пусть и таких трудных) попыток — еще и ради любви к парусу. Только послушайте, как он описывает свой выход в пролив Старка.
«Я упивался управлением лодкой. Я без шверта мог идти практически в любую сторону, куда хочу. Да, хоть у меня и была конкретная цель — город Находка, но это было ощущение вседозволенности. Огромное количество запасов — никакого мотора, ресурс и топливо для которого ограничены — было ощущение, что я, затратив некоторое время, могу попасть в любую точку на земном шаре, где есть море. И солнце, грело солнце!»

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Безумное путешествие, или мы отплываем в Бостон!

31 июля 2015 г., 19:23:39
Молодой москвич, движимый мечтой об изучении математики в Бостонском университете, на какое-то время задержался во Владивостоке, куда добрался “на перекладных”. Виза, авиабилеты и прочая чепуха его не интересуют – если нужно, он готов отсидеть два года за нелегальный переход границы, ведь в колонии тоже можно учиться.

1438330772_img_4698.jpg
Фото: Вилитарий Филатов
Владивосток, ИА Приморье24. Безумное путешествие ради высокой идеи совершает 23-летний москвич Алексей Неугодов. В желании добраться до Бостонского университета он прибыл во Владивосток, чтобы продолжить свой путь на лодке к границам Соединённых Штатов Америки.

Свой путь Алексей начал со столичного Восточного вокзала, вооружившись нерушимым желанием добраться до желанной цели. Путешествие длиной в 25 дней оказалось для него не самым насыщенным – путешественник твёрдо шёл до обозначенного пунктира, стараясь не задерживаться на одном месте и не отвлекаться на развилки. Впрочем, то, что Алексею показалось не особо запоминающимся, обывателя может впечатлить головокружительным сюжетом с многоточием вместо концовки.

– Что тебя подвигло на такое путешествие?
– Решение у меня было одно – хотел отправиться в Бостон. Тогда я точно не знал, как это будет, и даже не представлял, что у меня будет лодка. План был такой: я увидел, что от Владивостока до Чукотки идёт паром, и я хотел договориться с капитаном или ещё кем, чтобы меня подкинули. Прибыв на место я не нашёл ни капитанов, ни, собственно, их паромов.

Вообще эта задумка у меня появилась в июне прошлого года. В первую очередь я отсёк легальное получение визы. Думал, как это провернуть полулегально или даже нелегально, и с какой стороны России это лучше всего сделать. Пусть и в нашей стране это противозаконно, но зато в международной практике ничего преступного здесь нет.

– Откуда появилась такая идея-фикс, ты же тогда наверняка где-то учился?
– Официально я на тот момент уже нигде не учился – мне не был интересен тот институт, где я проходил своё обучение, как и выбранная специальность. Это было направление моего отца – холодильная криогенная техника. Тогда я чётко для себя осознал: если дальше буду продолжать, то потрачу на это пять лет своей жизни – преступно долгий срок.

– А что в Бостоне?
– На самом деле тем, чем я хочу заниматься, можно заниматься и здесь, но там это будет качественнее. В Бостоне можно, не поступая, посещать лекции, можно встречаться с какими угодно специалистами в области геометрии, физики, космологии. Очень большая консультация по разным направлениям – и всё в одном городе. Это то же самое, чем была Москва 80-х годов, где рождались идеи мирового уровня.

– Как же ты собираешься совершить путь от Владивостока до Бостона?
– Пока я пройду Приморье, накоплю корреспонденции, буду это освещать и постараюсь как-то на этом заработать. К счастью, находятся люди, которые помогают мне финансово – шлют деньги на Яндекс-кошелёк. Хотя я могу, конечно, пройти путь без краудфандинга и соцсетей, но это сложнее. Я бы хотел, пусть и не сразу, пойти на Камчатку, потому что та же Чукотка – это особо охраняемая зона и нужны серьёзные причины, чтобы туда попасть. Просто так дикарём туда не проникнуть. Надо бороться не только с природой, но ещё и с человеком, а это выше моих возможностей.

А вообще рядом с Чукоткой есть Берингов пролив, который можно пересечь по торосам. Однако есть проблема – в торосах могут оказаться большие промоины. То есть если даже получится добраться до мыса Дежнёва, на пути может возникнуть большая промоина – придётся обходить или выжидать.

Также я планировал пересечь эти пространства вдоль береговой линии на лодке, но она разбилась во время последнего шторма во Владивостоке. Не ожидал появления сильных волн с той стороны, где я оставил свою лодку. Сейчас даже не знаю, продолжать работать по этому плану или нет.

– А при пересечении по торосам не боишься поплыть на льдине или попасться зарубежным властям на границе?
– Я готов дрейфовать. Кто-то мне предлагал в путешествие взять за 100 тысяч маячок, но за эти же деньги я бы лучше набрал еды, чтобы существовать четыре месяца. Однако я готов дрейфовать, главное, чтобы была еда и согрев с собой. Если возникнут проблемы с примусом или обнесёт водой, я сделаю автономное укрытие и буду выживать. Хотя это всё, конечно, лишь теория, которую я пока не брался подтверждать. В том же Беринговом проливе не думаю, что будет под минус 50. Ближе к морю там только ветер сильный, но не сами морозы. Если возьмут на границе – отсижу два года. Я этого не боюсь. В конце концов, в тюрьме ведь тоже можно учиться.

Впрочем, я знаю, что поступить туда возможно, и я уже владею некоторым арсеналом инструментов. Но если бы мне кто-то взял билет до Бостона – я бы им сразу воспользовался.

– Родственники об этом знают?
– То, что я живу во Владивостоке, они узнали только через полгода, когда я потребовал от них денег – 20 тысяч долларов на яхту. Я понимал, что они откажут, но зато теперь они знают, что я живу во Владивостоке. Надо признать, они за меня беспокоятся.

– А что с друзьями?
– Был один товарищ, который скинул мне деньги. Мы с ним общались два года назад, и остались хорошие воспоминания с институтских времён. После того, как он мне положил деньги, я ему позвонил, поблагодарил, и мы ещё долго общались. Однако мне сложно называть кого-то другом. Я даже в каком-то смысле бегу от дружбы.

– Чего же в тебе больше, жажды приключения, или жажды поступления? Не получится ли так, что когда ты окажешься перед дверями желанного Бостонского университета, жизнь путешественника понесёт тебя в новое место?- Все, чем занимаюсь, я люблю. Я могу много чем заниматься, и если возникает возможность пусть и не самым любимым способом решать проблему, но через руки, через более-менее грубую работу, через путешествие… пусть кто-то говорит, что это лицедейство – работа гороховым шутом. Озвучиваю, куда я попадаю, описываю места, чтобы вызвать у людей интерес, то есть подрабатывать эдаким корреспондентом – я это тоже люблю. И пусть это не то, чем я по-настоящему люблю заниматься, если я смогу прийти к цели через путешествие, то я готов достичь этого оригинальным способом.
При этом я очень уважаю метод Перельмана – сидеть с матерью и достигать высочайших результатов. Это гораздо эффективней, чем где-то болтаться. Но всё же если бы я попал в университет, я бы посвятил себя учёбе – никаких больше путешествий.

Кто-то думает, что я еду в Штаты, чтобы торговать лицом, как это делают «Pussy Riot», рассказывая, как в России жить тяжело. Я думаю, что ко мне не приставят автоматчика и не заставят так говорить. А надобности говорить об этом добровольно у меня нет – я хочу учиться и заниматься математикой.

– Тяжело было преодолевать путь от Москвы до Владивостока?
– До сих пор я не ставил себя в экстремальные ситуации. Бывают периоды, когда я смотрю на это со стороны, смотрю на себя с точки зрения нормального человека и постоянно критикую себя. А вообще это было одно удовольствие. Я считаю, что когда ты делаешь что-то стоящее, ты не можешь со страдальческим лицом делать это красиво. К тому же, Россия по уровню жизни вполне сравнима со Штатами, в которые я еду за впечатлениями и учёбой. Я хорошо понимаю, что жить там всё равно ничем не лучше.

За время путешествия мне удалось посетить одну деревню, где люди живут на мизерные пособия, они не работали, не держали скотину, не было никакого хозяйства. Но всё же это редкость. Вдобавок к этому – моё путешествие было с конкретной точкой, без ответвлений и задержек.

– Были ли люди, помогавшие тебе по пути?
– Мне помогали люди на машинах – подвозили. Как правило, помогают те, кто сам находится в тяжёлой ситуации. В Москве помогали таджики, когда я заболевал, и мне приходилось искать необитаемые дома, чтобы отогреться, и оказывалось, что туда потом приходили уже обжившиеся на месте люди. Меня не били, не выгоняли, а давали кров.

Самое тяжёлое с помощью было в Сибири, в Кемеровской области, а вот в Омске и Новосибирске было хорошо. Пусть и нет дорог, но бандитизма меньше, да и люди гораздо богаче. Что интересно, треть Омска до сих пор отапливается дровами. Там мне предприниматель, мой ровесник, разрешал ночевать у него в квартире. Сам занимается тем, что торгует дровами, и я даже у него поработал за 100 рублей в день.

Второй случай был во Владивостоке – местный предприниматель предоставил офис, где я могу проживать.

– Чего в твоём плане больше – импровизации или продуманности?
– Новые возможности рождаются от того, в какое положение ты себя загонишь. Вообще стараюсь не планировать, потому что ты можешь составлять план, когда у тебя есть чёткий набор ресурсов и времени, а как раз последнего у меня давно нет. Денег никогда толком и не было, разве что те 200 тысяч, которые были потрачены на инструменты и инвентарь, а остальная часть, к сожалению, пошла на дно.

Всё это упирается в моё здоровье. Пока оно есть, я могу делать всё что угодно. За время путешествия я отделял себя от риска. Хотя был момент, когда я ел объедки и чувствовал риск того, что могу подхватить какую-нибудь заразу. Это был сверхриск для меня. В остальных случаях я хожу по городу, ночую на крышах. Это может казаться опасным, но на самом деле это самый безопасный вариант.

– Домой не хочется?
– Этой слабости у меня почти никогда не возникало. Единожды это было на Второй речке, когда мне было особенно плохо в июне. Я сидел на втором этаже, смотрел на море, и задумался: а не проще ли вернуться к отцу и продолжить бизнес. Но когда ты принял решение, всё уже взвешено, и не надо гонять по второму кругу.

Сейчас же у меня есть 32-гиговая флешка, на которой записано очень много материала с путешествия – это сейчас самый важный предмет для меня. Дороже паспорта. Буду продолжать дальше описывать свои похождения и выкладывать видео с фотографиями.

С момента разговора с Алексеем стало известно, что флешка была утеряна. Но вместе с неприятностями пришли и хорошие новости – была налажена лодка, и он уже выходил на ней несколько раз в море, проходя возле ближайших островов. В своей истории Алексей ещё не ставит точку.

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

http://www.furfur.me/furfur/heros/heroes-furfur/214717-trip
ЧЕМ ЗАКОНЧИЛОСЬ ПУТЕШЕСТВИЕ СТУДЕНТА, РЕШИВШЕГО ПЕРЕБРАТЬСЯ В США ЧЕРЕЗ ОКЕАН НА ЛОДКЕ
27 АВГУСТА 2015 В 15:17

Пару месяцев назад мы писали о русском студенте Алексее Неугодове, который решил пересечь океан на лодке, чтобы попасть в Америку и стать учёным. В комментариях все предрекали ему грандиозный провал и вообще советовали обратиться к врачам. Его путешествие действительно закончилось раньше, чем планировалось — лодку разбило волнами во время тайфуна в Японском море. Теперь он собирается в новое, подготовленное и продуманное путешествие через океан, а пока выкладывает на странице во «ВКонтакте» отчёт из своего безумного трипа. Мы публикуем его путевой дневник, в котором он рассказывает, как потерял лодку в шторме, о жизни на необитаемом острове и стойкости российского паспорта.

Был сильный ветер, я был в маленькой бухте, которую сделали местные жители за три миллиона рублей. Она была сложена из огромных острых камней, и меня понесло на них. Я пытался сначала грести, вставляя весла в уключины, но они вылетали.

Кто-то орал какие-то указания, кто-то ржал. Единственный, кто пытался помочь оттолкнуть лодку от берега, был одноглазый зек. Лодка быстро наполнилась водой, она была сильно нагружена и скрежетала об камни. Я отталкивался веслом, грёб, как на каноэ, в итоге она встала в 50 метрах от места выхода, с трёмя дырами с ладонь её держали два уцелевших гермоотсека. Я сел без сил на камни. Подошли отправители со словами поддержки. Первый сказал: «Не ожидал я, что так быстро всё кончится». Подошёл второй: «Совет тебе — езжай обратно в Москву. Если ты даже отсюда выйти не смог». Третий: «Надо звать докторов. Ты их пациент. Ты покойник! Ты ни хрена не соображаешь, Алёша!» Я лег спать измученный.

Неделю жил на продуваемых камнях. Июнь во Владивостоке — это как октябрь в Москве. Дожди, дожди и ветер. Я отравился. После этого я наливал в термосы только кипяток, чтобы еда в них не тухла. Кроме того, нельзя есть еду, подмоченную в морской воде, если у вас ослаблен иммунитет. В ней, несмотря на соль, куча микробов.

Дожди были адом. Пока я мокрый в мокром спальнике отлеживался, борясь с хворью, у меня своровали весь мой клей и я потерял шверт для лодки. С солнцем я воспрянул духом, кончился многодневный дождь, и я начал пилить болгаркой борт старого судна, валявшегося неподалёку. Я вырезал заплатки, материал был что надо — лёгкий, прочный, водоустойчивый, армированный стекловолокном. Оставалось найти клей. От собранных 200 тысяч я избавился качественно, у меня не было ни копейки. Я взял гитару и поехал в центр. Пел непрерывно три дня, заработал деньги и купил клей.

Всё было готово. Склеено. Вещи были уложены в лодку.

— Эй, студент! Пойдём жахнем!

Я был сильно голоден, и я знал, что за этим предложением кроется, кроме вонючего спирта. Королевская селёдка! Моя печень после отравлений и длительного поста (я сидел на мюсли) работала как часы. Сколько раз меня вынуждали поднимать стакан, я не считал, но я съел всю закуску и в здравом уме унёс ноги тогда, когда все остальные уже были в хлам.

— А Вова Бойко белый человек, 3ве вышки!

— Слышь, Беспонтовый, а сколько у нас с тобой высших образований?

— Порядка семисот, если не считать зоны.

Итак, я выплыл (ну хорошо, вышел, а то меня ругают моряки) 25 июня. Сначала я грёб неравномерно то правой, то левой рукой, потому что выворачивал из крошечной бухты. Южный ветер забил меня вглубь залива, хоть я и пытался галсами идти в противоположную сторону. В какой-то момент из щели в моей лодке, куда должен вставляться шверт, начала хлестать вода. Она изменила цвет вокруг лодки, по бокам кормы пошли барашки. Сначала я не понял, что происходит. Это была мель. Хорошо, что перо руля было неплотно затянуто, оно просто выкрутилось наверх и не сломалось (уже не первый раз, хорошо, когда на твоей лодке везде есть защита от дурака). И тут я сразу обратил внимание на цифры на моей генштабовской карте — здесь была глубина 0,2. Я дождался, когда меня сдует в камыши, и лёг спать в лодке под сильным ветром, загородившись от него сложенным парусом.

Лодкой я управлял по принципу «если что-то идёт не так, надо за что-нибудь потянуть». Я даже не пытался вспоминать то, что я мельком видел в книжках. Только что в интернете я посмотрел, что то, как я шёл, называется галфвинд. У меня презрение ко всяким специальным словам, я всегда стараюсь обходиться минимумом умных терминов, которыми специалисты часто злоупотребляют и пытаются загородиться от остального мира. Это был велосипед, а, как известно, чтобы научиться на нём ездить, надо просто взять и поехать на нём. Я люблю и боготворю теорию, но математика и теория здесь была ни к чему — с управлением лодкой прекрасно справлялись животные инстинкты.

Я экспериментировал и играл со всем, чем можно. Перебрасывал себя то на один борт, то на другой, садился на руль. Развивал достаточно приличную скорость, идя вдоль относительно крупных волн мимо острова Речного. Я играл стакселем, но всё-таки полностью без руля обходиться не получалось. Крен порой достигал 30 градусов, и я свешивался далеко за борт, чтобы лодка не перевернулась, когда были сильные порывы. То, что у моей лодки широкие борта, совсем не значило, что через них при крене захлёстывала вода. Да, она захлёстывала, но только когда лодка чуть не опрокидывалась, и чуть-чуть совсем. В основном вода хлестала через колодец (отверстие для шверта), когда лодка плашмя дном ударялась о волну, и я её успевал выкачивать насосом. Меньше чем за час лодка прошла семь морских миль, вода бурлила сзади и вдоль бортов, как будто я иду под мотором. Так что хоть к вечеру я и оказался под дождём в каком-то вонючем болоте, но лёг спать в прекрасном расположении духа.

Итак, дул устойчивый южный ветер, и мне надо было как-то против него двигаться. Я начал выгребать из камышей. Три часа я рвал. Преодолел 200 метров, натёр мозоли и устал. Вылез из лодки, воды по колено (я ведь был на мели, маленькая осадка моей лодки позволяла там ей находиться). Тогда меня наконец осенило, и я пошел «по воде» и потянул лодку веревочкой за собой. Дно там мягкое, глинистое. К концу дня воды было уже по грудь, дно стало каменистым, я уже шёл в гидрокостюме. Допешеходил до пирса. Там я впервые после отправления увидел людей. До этого единственным напоминанием о цивилизации был грохот истребителей, которые кружат над Владивостоком постоянно.

Я проснулся, надел кожаные перчатки и погрёб к пирсу, договорился с беззубым капитаном (все мужики, которые не ставят протезы, по опыту, хорошие люди) о том, что он подбросит меня до Владивостока (возьмёт на буксир), а дальше я сам обойду город на вёслах и выгребу наконец из Амурского залива. Под парусом, под постоянным южным ветром это было невозможно сделать. Я всегда опаздываю, и здесь я также не изменил себе. Катер завёлся перед моим носом, развернулся и уплыл без меня. И тут я обнаружил, что меня больше не сносит южным ветром на север: этот дурацкий ветер стих. Редкий момент. Во Владивостоке муссонный климат, это значит, что здесь всё лето ветер дует с моря на сушу, всю зиму — с суши на море. И южный муссон не утихал весь июнь, он дул и днём, и ночью. Но настал благословенный штиль, и я вдохновенно грёб до обеда, светило солнце.

Я три дня жмакал паспорт в морской воде, и после этого только вокруг моего изображения на фотке возник розовый нимб страстотерпца. И больше никаких дефектов.

После затяжных дождей солнце меня разморило, и меня радовало то, что я наконец-то научился грести — я подлавливал волны веслами и ударял ими по воде тогда, когда нужно. Берег был совсем рядом, у меня выпало и уплыло весло — появился хороший предлог искупаться. Я закрепил камеру на лодке и сплавал за ним. Мыс Песчаный был совсем рядом — я уже праздновал победу и развалился под солнцем в лодке, сняв одежду и перестав грести. И тут налетел шквал. Меня просто начало пылесосить. Без малейшего перерыва ветер дул и дул, откуда-то возникли облака. И самое страшное — меня относило обратно на север. Я греб как сумасшедший, но вода превратилась в бетон — ровно такое было ощущение, когда я погружал в неё весла. Я даже не смотрел в сторону берега, я знал, что я не приближаюсь к нему. Тогда я начал осуществлять запасной план по организованному отступлению: поднимать паруса. Надо было как можно быстрее пристать хоть куда-то, чтобы не уничтожился плод моих стараний и я не оказался опять на мысе Угольном.

Шкоты (верёвки, которыми регулируются паруса) при сильном ветре, если их отпустить, превращаются в живых сумасшедших змей, которые запутываются за секунду в клубок и очень больно стегают. Парус в это время полощет как сатана. После многочасовой гребли все ресурсы моего организма были в мышцах. В тот момент мне предстояло перенаправить их в голову: идти под парусом — это прежде всего интеллектуальная нагрузка, хоть и надо держать в каждой руке по две верёвки и держать голой пяткой пятый конец. Паруса я даже не поставил, а вздёрнул — настолько я спешил. При этом сверху запутались верёвки (фалы), это никак не влияло на управление, но сказалось тогда, когда я захотел убрать грот. Ветер задул с такой силой, что лодку начало переворачивать, и надо было срочно уменьшить парусность. Парус не убирался. Я закричал от страха самому себе: «Убирай его на ***!» — и принялся хватать его и дёргать руками вниз.

Мне не удалось опустить главный парус (грот), вода уже перехлёстывала через правый борт. При сильном ветре идут под одним стакселем, можно зарифить или убрать грот, при очень сильном можно убрать все паруса, и ветер всё равно будет толкать лодку, она не потеряет управление. Я бросил попытки убрать грот и прыгнул со шкотами в руках на левый борт, свесившись за него больше чем на половину (ногами я держался за насос). Ширина моей лодки делает её устойчивой, плюс все мешки, 30 литров бензина и 150 литров воды были прочно закреплены и равномерно распределены по всей лодке, так, что они не поехали к правому борту, а помогали мне откренивать её, когда паруса уже стали касаться воды. Всё это вместе с моими стараниями предотвратило опрокидывание, и я вернулся в уже родные вонючие камыши. Камыши — это очень хорошо. Они мягкие, и за лодку можно не беспокоиться. Я загородился от ветра и дождя серым чехлом для лодки и заснул, плюнув на грот и закрутив стаксель вокруг форштага. Ночью у меня было ощущение, что мои руки отрываются от моих плеч, болели мышцы.

Я проснулся, была привычная морось. Оделся потеплее — куртка, двое штанов, сверху гидрокостюм, шапка-ушанка — и потащил, как раньше, за верёвку свою лодку. Глубина начала расти, я умудрился застегнуть тугую герметичную молнию у себя на спине, а поверх неё еще одну. Вода была по грудь, я отталкивался от дна мысками. К обеду я всё-таки перешёл бухту Песчаную. Всё время, что я шёл, крепкий ветер дул мне в лицо и веревка, за которую я тащил лодку, имела ощутимое натяжение. Берег, до которого я добрался, укрывал меня, и я мог отдохнуть от ветра, при котором +15 ощущались как ноль градусов. Я не стал делать горячее, просто смешал мюсли с водой и гейнером (протеином), закусил сушёной морской капустой и погрёб вдоль берега на восток, по направлению к мысу Песчаный, от которого вчера меня отделяла лишь сотня метров.

Весь следующий день я посвятил попыткам просушить одежду. Я забыл уже давно усвоенную истину — когда начинаешь заниматься костром во влажную погоду, то больше энергии тратишь на его разведение, чем получаешь от него потом. Я растянул между деревьями на расстоянии двух метров от земли тент от дождя и разжёг под ним три костра. Между кострами и тентом развесил все вещи. Узнал у людей прогноз погоды.

Я понял, что мне надо отправляться на веслах в ночь — будет штиль. Я собрал мокрые прокопчённые вещи и с темнотой отправился. В час ночи обогнул мыс Песчаный, и течение стало помогать мне (до этого оно, как и ветер, мешало). Днём по прогнозу должен был задуть южный ветер, и я должен был успеть добраться до острова Русского или хотя бы до Эгершельда. В три часа ночи я был на середине Амурского залива. Тишина. Луна. Волн нет. Но мне некогда было любоваться, я не укладывался в ночь. Я устал. На рассвете море начало дымиться, была фантастическая красота.

Я не знаю, какие радары способны заметить мою лодку, но, кажется, ввиду того что на ней практически не было металла, она для них невидима. Из огромной красной от восходящего солнца тучи, которая лежала на воде, вылетел катер и с рёвом пронесся мимо меня. Человек, который стоял у его руля, удивлённо на меня оглянулся: я на веслах пересекал оживлённые судоходные пути. И при этом меня плотной пеленой окутал туман. Я знал, где я нахожусь, и греб по навигатору в верном направлении, но мне было не по себе от ощущения того, что меня может раздавить какое-нибудь судно.

Туман рассеялся, и мне открылась панорама на остров Русский, мосты и Владивосток. Я шёл на юг и пытался понять, где кончается остров, и найти пролив, ведущий в Японское море. У меня не было карты этих мест (её растворило в пакете, который я считал недосягаемым для воды). Вместе с ней в третий раз замочило паспорт — я восхищаюсь стойкостью российского паспорта. Я три дня (а перед этим ещё два раза с промежуточными сушками) жмакал его в морской воде (это не просто вода плюс поваренная соль, это суп из самых различных ядрёных веществ, в котором растворяется всё), и после этого только вокруг моего изображения на фотке возник розовый нимб страстотерпца. И больше никаких дефектов.

Погода была идеальна для хождения на парусах. Я упивался управлением лодкой. Я без шверта мог идти практически в любую сторону, куда хочу. Да, хоть у меня и была конкретная цель — город Находка, но это было ощущение вседозволенности. Огромное количество запасов — никакого мотора, ресурс и топливо для которого ограничены, — было ощущение, что я, затратив некоторое время, могу попасть в любую точку на земном шаре, где есть море. И солнце, грело солнце. Я вернулся в пролив Старка. Я по опыту знал, что выступающий скалистый мыс означает далеко идущий шлейф из камней впереди него, и виртуозно обошёл их, насмешливо смотря на них через прозрачную лазурную воду. Мимо буёв полетели катера, это означало, что они наоборот обозначают безопасный путь. Так что я вошёл в пролив Старка, и, уже практически наблюдая Бостон на горизонте, на всех парусах устремился в его сторону, в сторону Уссурийского залива и открытого Японского моря.

Я хотел соорудить волноотбойник на носу и привести всё в порядок, прежде чем выходить в открытое море. На необитаемом острове, которых здесь было полно, можно было спокойно подготовиться, не ловя на себе взгляды зевак и не опасаясь за сохранность имущества. Я решил пристать к песчаному берегу, но там оказалась военная база, поэтому я развернулся и направился на остров Шкота.

Там, в небольшой бухте, я попытался пришвартоваться. Берег состоял из больших круглых валунов, и решительно не к чему было привязать лодку так, чтобы она не билась о камни. Надо было спешить — лодку прибоем уже начало наносить на валуны. Я спрыгнул в воду, попытался положить между берегом и камнями вёсла и черенки от лопат, но прибой был сильный, и лодку всё равно долбило о камни. Я встал между ней и камнями и руками держал её на расстоянии от них; судорожно думал, что предпринять. Вода была очень холодная, я был без гидрокостюма. Рывок, который я осуществил в последние 18 часов, так воодушевил меня, что я не думал, что со швартовкой могут возникнуть какие-то проблемы. Кроме того, после ночной гребли я, вероятно, плохо соображал. Я насажал себе в пятки иглы от морских ежей, промёрз (вода в море ещё не прогрелась так, как она прогревается в речках и озерах), руками вытолкал лодку из бухты и поставил паруса. Я шёл на юг прочь от острова. Опасность была позади, как и мои вёсла.

Не найдя подходящего для швартовки места, я планировал ночёвку в море. Чтобы сон был спокойным, мне надо было убраться подальше от берегов — настроения ночью вязать узлы в ледяной воде у меня не было. Отовсюду доносился грохот. Прибой, истребители и дальняя гроза издавали абсолютно одинаковые звуки. Меня не удивишь фигурами высшего пилотажа, «сушками» и «мигами»: Старая Купавна, откуда я родом, находится между Звёздным городком и Жуковским. Но в тот момент скалы, чистейшая лазурная вода и самолёты создавали какой-то сюрреализм. Два истребителя, почти касаясь друг друга крыльями, пролетели прямо над моей мачтой, настолько низко, что я мог различить летчиков в кабинах. Бушприт моей лодки скрипнул: она явно гордилась, что удостоилась такой чести, ведь на мили вокруг неё не было ничего примечательного — только скалы, чайки и море. Она чванливо наполнила свои паруса ветром, и мы пошли прочь от островов.

Я спал и на бетонных, и на железных, и на асбестовых трубах всех диаметров, на лестницах всех типов и размеров, на земле и под землей, на деревьях и под деревьями, в любых положениях и под любым наклоном. Но на море я не ночевал никогда.

Сейчас я был на значительном удалении от берега. Несмотря на ночь, вдали гудели суда. И, что я уже успел к тому времени заметить, моя лодка совершенно не терпела, когда я бросал управление ею. Бесполезно было привязывать, фиксировать руль, наматывать шкоты на утки. Она очень маленькая, чувствительная. Отвлечься от её руля было то же, что снять руки с руля, когда едешь на велосипеде.

Пять верёвок с большой палец толщиной порвало посередине, как нитки, лодка с одного борта больше не была привязана. Такое понятие, как уровень воды, в тот момент исчезло

Следующие двое суток я изучал влажность. Я познал все степени мокроты. У меня было всё мокрое, но я ещё держался на некоторой грани, которая разделяет мокрый спальник от спальника, наполненного водой. Я укутался всеми доступными мне плёнками и чехлами. У меня начали болеть колени и зубы — мои старые раны. Я постепенно приближался к пределам возможностей своего организма. Третий день шёл дождь, я ждал хорошего ветра, чтобы вновь начать искать место для швартовки. Три дня я жил в окружении воды. Она была везде. С неба непрерывным потоком лило, и моё тело должно было затрачивать энергию на испарение каждой новой упавшей на меня сверху капли. Я вновь пошёл на острова: я планировал рвать, но пришвартовать-таки лодку. Буквально влетел в крошечную бухту, которая будто бы была создана для моей лодки.

Я четверо суток не выходил на берег. Бывало так, что меня довольно сильно качало (при этом лодка качается как вдоль, так и поперёк) в течение 12 часов. Я со злорадством пытался ощутить симптомы морской болезни, но мой организм, как и моя лодка, просили больших волн. Я планировал подойти к Находке со стороны открытого моря, не приближаясь по пути к суше. Я понял, что могу не отрываться от управления лодкой неделю и спать вполглаза, держась за руль. Но к тому, чтобы штормовать за сотню километров от берега, я хотел быть готовым во всеоружии. И как минимум отдохнуть перед этим.

Я планировал пробыть здесь (это был необитаемый остров Козлова) минимум неделю. С пяти точек привязал лодку к скалам — я буквально растянул её на веревках. Веревки всегда были натянуты: в моменты отлива — сильнее, когда прилив — слабее. В некоторых местах я поместил между ними и скалами деревяшки, чтобы не перетирались. Я никак не мог прийти в себя от того, как красиво я пришвартовал свою лодку. Я фотографировал её со всех сторон — она буквально парила на абсолютно прозрачной, искрящейся под ярким солнцем воде. В паре метров от неё со всех сторон были грубые острые высокие скалы.

Сейчас лодка была в безопасности: весь остров и выступ укрывали её от преобладающего южного ветра, и волны практически не заходили в бухточку. Я ходил по острову в шерстяных носках без обуви, как дома. Скалы-то чистые. Была хорошая погода — сушил вещи. Когда всё на лодке мокрое, её масса увеличивается минимум в два раза, и от этого сильно падает её управляемость. Чем лодка легче, тем лучше управляется. Собрал на вершине острова лепестки шиповника, из мешков гречку, мёд, шкалик от бондаря и сделал 20-градусную настойку. По запаху она была как дешёвый советский одеколон, но она помогала мне справиться с не очень вкусным мясом.

Здесь пригодились устрашающего вида крючки на кальмара — я дёргал ими птиц. Также я их сбивал камнями со скал. Подробности их ловли я не буду раскрывать, добыча некоторых видов запрещена. Ногой прижимаешь голову к скале, правой рукой оттягиваешь лапы, левой отрезаешь голову. Надо как можно быстрее их потрошить. Если рыба гниет с головы, то млекопитающие и птицы — с пищеварительного тракта. Не ощипывал, просто сдирал кожу. Обычно варил в кастрюльке на примусе. Отдельно варил крапиву. У меня было достаточно еды, но я делал это, чтобы разнообразить свой рацион. Я посещал бесплатно три года назад курсы, там давали много полезной для любого путешественника информации и по питанию, и по картам, и по узлам. Но многие вещи, которые мне говорили там, я открыл заново.

Подходила к концу вторая неделя моего пребывания на острове. Я завершил основное, для чего я был на острове — чехол-волноотбойник. Я пытался ловить рыбу — снастей у меня было на тысячи рублей. Правда, у меня к тому времени своровали самую важную снасть за 500 рублей — сеть. За всю свою жизнь я не поймал ни одной рыбы. И тут моя удача не изменила мне — куда бы я не забрасывал, улов был нулевой.

Вдали на моём острове высадились какие-то робинзоны типа меня. Ходили голышом. Это были уже взрослые мужики и женщины. Я спросил у них погоду. Они мне сказали: «Завтра — жопа». Уезжая, люди оставили мне дров и овощей (там росли деревья, но заставить их гореть было очень сложно). Я снова остался на острове один. Я планировал переждать тайфун, после которого, по прогнозу ветер должен был дуть в нужную сторону и должна была установиться хорошая погода.

Всё началось в ночь с 12-го на 13-е. Часов десять кряду непрерывно шёл дождь, он был сильный, но мне это было не в новинку. Днём я вылез из своего нового убежища на носу лодки, откачал воду: она наполнилась до краев. Выбрался из лодки: полез с камерой на вершину острова, откуда меня в буквальном смысле сдуло обратно. На скале сложно было удержаться на ногах. Оттуда сверху я смотрел на свою лодку, которая кренилась под ветром и качалась на небольших волнах. Ветер буквально отгонял большие волны от моей лодки, когда они пытались приблизиться к моей бухточке, и те, обидевшись, бежали прочь от неё. Уровень воды поднялся так, как он не поднимался прежде ни при одном приливе. Я раньше не знал, что падение атмосферного давления и ветер способны так повышать уровень воды. Под вечер ветер утих — я был разочарован в этом тайфуне.

Обиженные волны начали мстить. Они росли. Я снимал, как с той стороны, где дул ветер, разбиваются огромные волны и брызги подлетают на десяток метров вверх. Но удивительным для меня было то, что волны начали увеличиваться и с направления, противоположного тому, откуда дул ветер. Он прекратился, он больше не отгонял их с той стороны, с которой моя лодка была беззащитна. Трёхметровые волны разбивались прямо у борта моей лодки. Я был по-прежнему спокоен — ветер уже давно утих, и я думал, что наблюдаю агонию бури. Одновременно шла волна с очень большим периодом: уровень воды то медленно рос, то медленно падал.

Беснующееся море звучало подобно мириадам взбесившихся пчёл. Я опустил взгляд на верёвки, которыми я привязал лодку — некоторые из них заметно перетерлись в течение последних 40 минут. Я сел на камни, зевнув, стал перевязывать одну из них. Сзади послышался гул взлетающего пассажирского самолёта. Я не успел обернуться, как меня окатило волной. Меня не смыло, я держался за верёвку. Я доделал узлы, скинул мокрую одежду и лениво забрался в своё убежище.

Наше тело способно чувствовать инфразвук, который не улавливают уши. Оно послушно передало сигнал в мозг, но он был у меня занят кое-чем другим. Я застегнул спальник до конца и полез за второй печенькой. Тут я уже явственно ощутил дрожь земли и в следующее мгновение уже держал в левой руке вместо члена ручку насоса, а правой судорожно пытался натянуть на себя гидрокостюм. Спальник плавал в лодке. Меня дёрнуло вбок, я оторвал ручку насоса.

Я был уверен в лодке, но на случай, если господь метнёт в неё трезубец, я убрал из неё камеру и паспорт в щель на скале (в одном из верных мне гермомешков). Я уже не думал о съёмках, аттракцион, напоминающий мне парк Горького в Москве, кончился. Я вырезал черпак из пустой канистры, убирал им воду из лодки. Волны носили меня по моей бухточке, я в бешеном темпе перевязывал швартовы — они стали перетираться с немыслимой скоростью. Параллельно я вязал новые. Я был одновременно на лодке, сзади лодки, сбоку от лодки и под лодкой.

Так как моя бухточка была не первым местом, которым мой остров встречал волну, я за пять секунд до большой волны, не видя её, чувствовал её всем телом. Я работал черпаком, когда сверху на меня с лодкой упал. Тихо. Упал. Вагон воды. Пять веревок с большой палец толщиной порвало посередине как нитки, лодка с одного борта больше не была привязана. Такое понятие, как уровень воды, в тот момент исчезло, вода в бухточке кипела, это уже была не бухточка, а котёл, где в белой пене варились мы с лодкой, или, точнее, молотилка для орехов — пятиметровые волны подпрыгивали на выступе, как на трамплине, и массы воды, падая вертикально вниз, припечатывали лодку к камням. Я допускал, что это конец лодки, но продолжал всовывать между ней и скалой брёвна, где бы она ни находилась. Волны продолжали расти, я понял, что конец не скоро. Силы же мои были на исходе, на каждой ноге у меня было по 15 килограммов — гидрокостюм был полон воды. Холодной воды.

Кроме периодического грохота разбивающихся волн, море издавало назойливое жужжание, которое также напоминало бензопилу. Оно то утихало, то усиливалось, как боль во время температуры. Бог продолжал увеличивать волнение — он явно заигрался со своим эквалайзером. Дьявол смеялся надо мной. Нельзя сказать, что сотни тысяч рублей мне достались просто так, вечером после учеников я приползал в свой офис, не в силах сказать другу-охраннику слово и не в силах заснуть. Я боролся за сердца людей, дававших мне деньги потом. Но я с лёгкостью отдал плоды этих завоеваний. Я просто убрал ногу из-под падающей на неё лодки, вытащил пару канистр с пресной водой и уполз наверх, попутно взяв с собой всё, что попалось под руку. В отсутствие ветра при огромных волнах я бы не смог выйти в открытое море и спасти лодку (там меньше волны): при попытке вытолкать её меня прибоем разбило бы о берег.

Подкладывать брёвна и закрывать лодку грудью от скал в бухточке я бы смог ещё пару часов, рискуя быть размазанным волной о скалу (до сих пор мне удавалось этого избежать), при этом я бы заболел и всё равно бы уполз. Я видел, что происходящее явно не прекратится через два часа.

До сих пор я заботился о лодке. Теперь я думал, как не заболеть. Мокрым у меня было абсолютно всё. К счастью, тайфун, рождаясь в тропиках, несёт с собой относительно тёплые массы воздуха. Можно утонуть, разбиться о скалы, но не умереть от переохлаждения на берегу. Всё же я сильно замёрз. Мне всё же пришлось вернуться за бензином на лодку, которая, летая, уже не пыталась принять вертикальное положение. Я срезал канистру ножом. Один литр горючего — и я сушил свой спальник над костром. Я затушил костёр водой и лёг прямо на дрова, под которыми были тлеющие угли. Я засыпал в комфорте на дрожащей земле, слушая, как хрустит плод двухлетнего труда.

Когда я очнулся, было уже светло. Волны были такие же, как и прежде. Лодки над водой не было. Позже, ныряя вокруг острова, я убедился, что её нет и под водой. Болтались оборванные верёвки. Мне удалось найти лишь три щепки, с которыми я сделал селфи.

Я жил на необитаемом острове ещё несколько дней. Я уже думал набивать гермомешки пустыми бутылками, сооружать плот. Люди, которых я просил подкинуть меня до ближайшего острова Попова, молча меня слушали, заводили мотор и плыли дальше. Но была хорошая погода, я отдыхал. Необитаемый остров — это самое комфортное для меня место. Он особенно подошёл бы после периода интенсивного обучения, когда нужно, чтобы всё в голове уложилось. Воздух во время тайфуна и после него был насыщен капельками морской воды.

Вдали появилась очень красивая парусная яхта. Я переглянулся с отдыхающими на берегу владельцами и сфотографировал её. Пошёл помыл голову в большой луже. Когда они узнали, что я один, они согласились меня подвезти. При этом они позвонили в МЧС, чего я не хотел. Но МЧС им сказало, что оно спасает только тех, у кого есть мобильник и кто сам им звонит. МЧС не берёт деньги за спасение людей, только за спасение лодки, о чём вы договариваетесь с МЧС на месте. Но мне не хотелось, чтобы меня кто-то спасал. Просто плыли мимо, подвезли — вот так.

На моторе мы дошли до острова Попова. Там был охраняемый пирс, классные люди. Охранник сам купил мне билет на паром до Владивостока, а его начальник подвёз меня до этого парома — он отходил из пролива Старка. Там же мне выдали кеды, я был босиком. Мне сказали, что в этот тайфун волны были и правда необычные. На другой день я сел на паром. Это фантастический аттракцион. Всего 54 рубля. Я обошёл всё судно, держась за перила, с верхней палубы наблюдал одинокие маяки на островах, самые разные корабли, океанариум, ДВФУ, мосты, Владивосток. Я вышел с парома прямо в центре города. Вообще туристическая отрасль в Приморье явно недооценена — сюда может приезжать гораздо больше людей.

Вот уже месяц, как я вернулся к прежнему состоянию, когда я прибыл во Влад. Пошёл в церковь, поработал там, за это мне дали вещи. Пытаюсь найти время для того, чтобы сделать сайт на английском языке, использовать Kickstarter и попробовать найти помощь в США, чтобы вновь отправиться на лодке в Америку уже в 2016 году.

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Через 150 дней доберусь до США
47%
РЕЙТИНГ ДОВЕРИЯ
07.05.2015
Дата обещания
Бывший студент МГТУ имени Баумана Алексей Неугодов намерен перебраться в США, чтобы продолжить там учебу. Однако он планирует попасть на территорию Соединенных Штатов нелегально, считая, что обычный путь потребует слишком много времени.

“Мое самое сокровенное желание — это заниматься наукой, – говорит А. Неугодов. – Обычно, если ты занимаешься наукой в России, выходишь на связь с американскими профессорами. И отправляешься туда ассистентом или аспирантом. Но это займет лет шесть. А у меня нет столько времени”.

Для осуществления своего плана А. Неугодов добрался из Москвы до Владивостока на перекладных: электричках и поездах. По дороге зарабатывал на еду игрой на гитаре, собирал алюминиевые банки, колол дрова в деревнях. Путь до Приморского края у него занял 25 дней. Во Владивостоке А. Неугодов занялся репетиторством и через некоторое время купил одноместный швертбот – парусную лодку с выдвижным килем.

“У нее есть все необходимые дельные вещи — румпель, карабины, утки. Она полностью оснащена, – рассказывает путешественник. – Но на воду я на ней ни разу не спускался. Я только смотрел несколько видео — как конкретно этой лодкой надо управлять, за какие веревки тянуть, что надо стравливать, там всего два паруса, и я надеюсь управиться с ними даже без опыта”.

В настоящее время А. Неугодов продумывает свой будущий маршрут.

“По плану от Сахалина я поднимаюсь вдоль Курил до Камчатки и Петропавловска, там рассчитываю выйти на связь. Возможно, какие-то из рыболовецких судов подбросят меня дальше — до Анадыря или порта Провидение. Провидение — это та точка, вблизи которой я буду отходить строго на восток — в Штаты. Потому что с мыса Дежнева нельзя отходить. Там слишком много береговой охраны”.

Путешественник понимает, что встреча с американской береговой охраной не сулит ему ничего хорошего.

“Если выйду на американских пограничников, это уже будет победа, – считает он. – Я попробую потребовать политическое убежище. Везу документы из Москвы, которые, я надеюсь, позволят мне его получить. У меня схема такая. Меня берут пограничники США, сажают меня во временную тюрьму. Меня ждет суд. Если мне не дают политубежище, но я настаиваю на нем все равно, то меня сажают в тюрьму на два года. И я готов два года в ней провести. Но этот вариант маловероятен. Хотя два года в американской тюрьме я рассматриваю как более продуктивное время, чем то, что я проведу в России. Выучу язык, там у меня будет много преподавателей”.

А. Неугодов уже рассчитал, когда он может достичь конечной цели своего необычного похода за знаниями.

“Все мое путешествие займет 150 дней максимум. Я рассчитываю добраться до начала зимы. Я не знаю, где я задержусь, а где ускорюсь, это сложно предсказывать”, – рассказал он.

Путешествие Алексея Неугодова закончилось несколько раньше, чем он предполагал – его лодка потерпела крушение в Японском море. Но бывший студент не отчаивается и уже планирует следующий маршрут в американским берегам.
27.08.2015

oyla 459 дней 1 час назад
максимум 1 день продержится. если вообще в море выйдет.
Ответить

oyla oyla 457 дней 5 часов назад
хотя есть ещё вариант – найти опытного яхтсмена, с которым пройти часть пути.
но в одиночку – 1 день макс.
Ответить
Игнат Игнатьев
Игнат Игнатьев oyla 430 дней 17 часов назад
Слушайте все этого диванного эксперта, и не насмехайтесь над ним, он знает что говорит !!
Ответить

oyla Игнат Игнатьев 430 дней 2 часа назад
по существу есть что сказать? здесь не я герой для обсуждения.
кстати, по имеющейся информации, он из Владика на лодке не вышел, а нашёл человека, который его вместе с лодкой обещал довезти до Петропавловска-Камчатского.
С тех пор наш герой изредка появляется в онлайне вконтакте, но ничего всем своим поклонникам не сообщает… )

http://www.obeschania.ru/documents/promises/doberus-do-scha